— Быть крутым или казаться крутым? — снова спросил я. — Что бы ты выбрал?

— Ты что несешь? — сквозь зубы процедил Лютес, глядя на меня с прищуром. — Тебе заняться нечем?

— Ты все время пытаешься казаться крутым. — Я покачал головой. — Я могу дать тебе шанс стать крутым по-настоящему. Не казаться таким, а быть таким.

— Это типа как ты, что ли? — усмехнулся Лютес.

— Нет, не как я. Как я ты станешь не скоро, — не стал отрицать я. — Но я могу сделать так, чтобы тебе больше не нужно было унижать других для того, чтобы ощущать собственную… хм… «крутизну».

— Ты что, теперь не просто любимчик директора и его внучки, но еще и репетитор по крутизне?

— Что-то вроде того. И мои услуги стоят весьма недешево, но для тебя я готов сделать исключение и предоставить их бесплатно.

— Это с чего бы такая щедрость? Ты же вроде не особенно богат.

— Деньги меня не интересуют. — Я сощурился и внимательно на него посмотрел. — Просто мне от тебя кое-что нужно взамен.

— И что же?

— Ты должен будешь мне подчиняться.

— Пошёл ты.

Лютес шагнул вперед, обходя меня сбоку. Я, конечно же, не стал его останавливать, и даже ничего не сказал в ответ. Было очевидно, что произойдет все именно так, и никакой другой реакции я не ждал. Сейчас — нет.

Посмотрим, что будет спустя некоторое время. Время все ставит на свои места.

— О чем говорили? — спросила Ванесса, которая попыталась подойти бесшумно.

— О крутости, — улыбнулся я. — И о том, что быть крутым и казаться крутым — это не одно и то же.

— О да, тебе ли об этом не знать, — проворковала Ванесса, беря меня под руку и заставляя сдвинуться с места. — Пойдем, у нас уроки через две минуты начнутся. Может ты и… ну, тот, кто ты теперь…

— Ты тоже, — напомнил я.

— Ну да, и я тоже. Короче, кем бы мы ни были, занятия нам никто не отменит.

После обеда в нашем расписании стояло первое за все время обучения занятие по зеленой мане — то есть по мане, влияющей на все процессы жизнедеятельности живых организмов, в том числе и человеческого.

Это была та самая мана, которая могла и лечить, и калечить, отравлять и придавать сил. Её использовали в магических ядах и целебных артефактах.

Вела занятие, как это ни странно (и одновременно — совершенно закономерно) главная и единственная медработница Академии — сента Бол.

Многие удивились, увидев ее не в белом врачебном халате, а в обтягивающем, будто перчатка, комбинезоне черно-зеленых цветов, но я, быстро прикинув что к чему, пришел к выводу, что именно эта мадам здесь как никто другой на своем месте.

Кто может знать о лечении ран (судя по цветам ее одежды, не только физических, но и душевных) лучше, чем действующий медик Академии?

Несмотря на то, что занятие было первым, мы расположились не в учебном классе, чтобы писать лекцию, а сразу — на тренировочной площадке. Причем это была площадка манового контроля, купол которой защищал сразу от всех видов маны, включая чистую, да ко всему прочему на самой площадке вместо ровной зеленой травы, как обычно, царил настоящий бедлам.

Тут и там куски грунта будто вырезали вместе с дерном кусками метр на метр, и каждый из этих кусков поднялся над поверхностью, образуя эдакие земляные квадратные столбы разной высоты. Где-то они слипались друг с другом, образуя что-то, похожее на стены, где-то торчали в одиночестве, как колонны, которым нечего подпирать.

— Здравствуйте, студенты! — поприветствовала сента Бол нас своим чарующим голосом. — Меня зовут Аделита Бол. Добро пожаловать на первое в вашей практике занятие по мане жизни. И первое, что вам следует знать о мане жизни — она же одновременно является и маной смерти. Что касается ее освоения — это второй по сложности вид маны, после маны разума. Кто скажет, почему?

Руку вскинула брюнетка в очках, которая была в паре с Лютесом на турнире. Да причем так отчаянно тянула ее вверх, чуть ли не подпрыгивала на месте, что любому стало бы ясно — она знает ответ и на этот вопрос, и на любой другой, какой бы только преподаватель ни задала.

Поэтому сента Бол равнодушно скользнула по заучке взглядом и кивнула второму, кто поднял руку.

Мне.

Я встал со своего места.

— При использовании любого… э-э… вида маны требуется хорошо понимать, к чему конкретно он прикладывается и какой результат в итоге должен получиться, — начал я, чуть не сказав «цвета» вместо «вида». — Соответственно, мана жизни, применяемая к процессам жизнедеятельности организма, требует сразу нескольких вещей. Отличного знания анатомии, знания конкретных особенностей организма, с которым производятся манипуляции, знания характера травмы и знания конкретного результата, который должен быть получен.

— Какие интересные формулировки. — Сента Бол склонила голову набок. — В целом все безукоризненно верно, но… где вы это прочитали?

— Из головы. — Я пожал плечами. — Сформулировал своими словами, так сказать.

— Неплохо, неплохо. — Сента Бол кивнула мне. — Рада, что ваши ужасные сновидения никак не повлияли на когнитивные функции.

Я кивнул, улыбнулся и сел на место.

— Выскочка… — шепнула Ванесса, даже не покосившись на меня.

Я оставил это без внимания. Так надо.

— Марк произнес все абсолютно верно. — Сента Бол снова окинула взглядом всех студентов. — В магии жизни очень много переменных, которые усложняют ее использование. Каждый человек уникален, в том числе и в физиологическом плане, пусть эта уникальность порой проявляется минорно. В магии жизни есть плетения, применение которых практически гарантированно приведет к тому результату, что нужен. Есть те, которые приведут к нему с вероятностью пятьдесят на пятьдесят. А есть такие, которые использовать придет в голову только в ситуации, когда нужно сделать хоть что-то. И правда состоит в том, что зачастую оказать помощь человеку или какому-то другому организму проще и быстрее будет… без магии вовсе. Всегда помните о том, что маги Виаты — это не просто люди, которые владеют магией, это первая линия защиты простых людей от опасностей. Любых опасностей, начиная с врагов государства и заканчивая стихийными бедствиями. И каждый из вас, я повторяю — каждый, — обязан уметь оказать первую помощь, не пользуясь магией вообще. В том числе, это спасет вас в ситуациях, когда вы окажетесь без маны. Или не вас, а кого-то другого. Мне нужен доброволец.

Руку опять вскинула очкастая брюнетка — ей, кажется, вообще было все равно, по какой причине ее тянуть, лишь бы преподаватель заметила.

Сента Бол снова скользнула по ней взглядом и остановилась на самом приметном из тех троих, кто поднял руки. На рыжем Лютесе.

Вообще не удивительно, что он вызвался. Он же только что видел, как я привлек к себе всеобщее внимание, и теперь захотел отыграться. Предсказуемо.

— Сент Лютес, верно? Прошу вас…

Довольно ухмыляющийся Лютес вышел к преподавателю, и она указала на траву у себя под ногами:

— Прошу вас, ложитесь на спину.

В глазах Лютеса возник немой вопрос, но, не смея спорить, он вытянулся во весь рост на траве.

— Предположим, у нас есть человек, которому плохо. — Бол указала на Лютеса. — Мы слышим, что он кричит или тяжело дышит, с хрипами, в общем, ведет себя не так, как вел бы здоровый человек. Ваши действия?

Аделита Бол замолчала, давая слово студентам, но отвечать почему-то никто не стремился. Даже брюнетка, которая так рвалась ответить до этого, потянула было руку вверх, но секунду подумала и снова опустила.

— Ну? — нетерпеливо спросила Аделита Бол. — Человек умирает, поторапливайтесь!

И, иллюстрируя сказанное, она наклонилась и пальцем ткнула Лютеса под ребра, отчего тот резко и неестественно выдохнул.

— Ну… Надо осмотреть… — забормотали студенты.

— Надо перевернуть на бок…

— Я слышал, надо язык к воротнику приколоть…

Никто не решался вытянуть руку и высказать ответ громко.

Поэтому громко сказал я:

— Надо убедиться в безопасности оказания помощи.